После отъезда белоруса Федьки в часть следующего парня мне пришлось ждать несколько недель. И вот, проходя мимо госпитального забора, я увидел его: высокий, светловолосый, голубоглазый. Но почему-то один, в то время как солдаты обычно кучковались по землячествам и мне приходилось выжидать, пока избранный мною пацан окажется в одиночестве. А тут даже и выжидать не пришлось.
— Ждёшь кого-нибудь попросить сигарет купить? — улыбнулся я.
— А ты откуда знаешь? — удивился парень.
Говорил он с мягким акцентом, и я понял: прибалт. А их в частях немного.
— Ну, хожу здесь часто. А ты откуда, как звать?
— Из Литвы я. Гедиминас.
Знакомство с Гедиминасом прошло просто. Упрашивать его уйти в «самоволку» тоже не пришлось: он сам об этом попросил — видно, сидение за забором сильно уже наскучило парню. Гедиминас был из Каунаса, до службы учился в политехническом институте, увлекался лёгкой атлетикой. Словом — всё как надо.
Трудность была в другом: я почти влюбился в Гедиминаса. Мы гуляли весь вечер, и оказалось, что у нас похожие взгляды на жизнь, на будущее, на страну, в которой мы живём. Гедиминас любил Литву — по-настоящему, как можно любить только свою страну, а я искренне сочувствовал литовской борьбе за свободу и был уверен в том, что уже скоро все мы будем жить в свободных странах. Но мои ровесники думали об этом мало, а вот с Гедиминасом можно было об этом разговаривать часами.
В общем, когда мы пришли ко мне и пацан вышел из душа, посвежевший и весёлый, никакого плана соблазнения у меня в голове не было. Вместо этого я совершил глупость, которую можно было совершить только во влюблённом состоянии — во всём ему признался. И в том, что задумал переспать с парнями из всего Советского Союза. И в том, что кое-что мне уже удалось. И в том, что он мне сразу понравился. Но так понравился, что я его и не думаю уговаривать или обманывать.
Гедиминас озорно посмотрел на меня.
— Не надо только думать, что все глупее тебя. Что тебе от меня нужно, я понял, как только ты ко мне подошёл. И даже удивился, что ты тратишь на болтовню со мной столько времени. Я даже представил себе, как тебя отошью — такого самоуверенного. Но теперь я передумал. Честность должна быть вознаграждена, — и он снял с себя солдатские трусы, которые надел в ванной после душа.
Я ошалело смотрел на его стройное тело, длинные ноги атлета, большой член, выделяющийся среди светлых, почти незаметных волос, красивую аккуратную мошонку…
— Ты чего?
— Да ничего. Будет у тебя литовец — и не самый плохой. Пошли сделаешь мне массаж — а там увидим, — и Гедиминас уверенно потянул меня к постели.
Мастером массажа я себя не назову, но тут я старался — разминал парню плечи, спину, натруженные солдатские ступни. Гедиминас аж постанывал от удовольствия и как будто даже не заметил, как я приступил к его заднице, разработал дырочку, смазал её и по ходу массажа вошёл в расслабленного, чуть только приподнявшего попу по направлению к моему члену парня.
Я старался трахать Гедиминаса осторожнее, чтобы доставить ему удовольствие и не причинить боль — но через несколько минут сам литовец не выдержал такой занудной ебли. Он встал раком, и я увидел, что он надрачивает свой вздыбленный член.
— Еби жёстче.
С членом в заднице парня ко мне возвратилась уверенность в своих силах:
— Я сам решаю, как мне трахать своего пасса!
— Основной нашёлся! Ну так докажи своей девчонке, что ты мужик, а то не верится как-то, — хохотнул Гедиминас.
Упрашивать меня не пришлось. Я стал трахать парня жёстко, то сбавляя, то ускоряя темп. Гедиминас подо мной уже был весь мокрый от пота, но я понимал, что если хочу его получить по-настоящему — должен отъебать как надо. В какой-то момент я перевернул его на спину и стал трахать, глядя в голубые нахальные глаза. Гедиминас продолжал дрочить, и кончили мы почти одновременно.
Я вышел из него, он уткнулся стриженой головой в мой пах, облизывая член и яйца, а я рукой стал ласкать его задницу, готовя её к новому вторжению через часок-другой.
— Ты мой пасс! — торжествующе проговорил я.
— Послушай, перестань. Ты выбрал меня, чтобы трахать — и трахаешь. Тебе этого мало, ты должен мне обязательно напоминать мне о том, что я тебе дал? Я сам решил тебе дать, ты помнишь? И не просто так.
— Что значит «не просто так»?
— Знаешь, честность за честность. Когда я тебя встретил, то увидел, что ты на меня запал и что ты мне поможешь. Но я не хотел ставить тебе никаких условий. В конце концов, я мог тебе просто не понравиться в постели. Понравился?
— Ещё как!
— Я не хочу возвращаться в часть. Если проставиться врачу, он напишет, что мне нужно лечиться ну хотя бы ещё три недели. Но с деньгами у меня голяк. Понимаешь?
Я покраснел.
— Но я не хочу тебя покупать, Гедиминас. Я, конечно, помогу, но спать за это со мной не обязательно.
— Спать с тобой я буду и без этого. Но без врача мы встретимся ещё пару раз. А если я проставлюсь — весь месяц наш. Если, конечно, ты не решишь за это время ещё кого-нибудь отколлекционировать. — Нет уж, в ближайший месяц я буду коллекционировать исключительно свои вторжения в тебя, пацан, — рассмеялся я. — Поворачивайся!