Мои студенческие годы проходили в большом провинциальном городе, окружённом воинскими частями. Отец работал тогда директором одного из ведущих городских предприятий, так что, только поступив в университет, я переехал в небольшую однокомнатную квартиру неподалёку от родителей. Сейчас сказали бы — ерунда, но тогда такая хата казалась мне верхом благополучия. А главное — я мог трахаться, не опасаясь того, что придут родители. Но тупой секс мне тупо надоел буквально за несколько месяцев свободы. Я хотел чего-то большего, захватывающего — я хотел приключения, но какие приключения в нашем городе?
Разве что натуралы — но только как их соблазнить? Разве что солдаты — но только как с ними познакомиться? А ребята в форме всегда возбуждали меня одним своим видом.
Решение пришло неожиданно, когда я шёл в из универа в городскую библиотеку мимо длинного забора военного госпиталя. Меня окликнул какой-то парень, попросивший сигарету. Парень был видный — высокий, светловолосый, с голубыми глазами, как я позже выяснил, из маленького посёлка под Томском. Лёха — так звали моего нового знакомца — был первогодком, попавшим в госпиталь из-за бронхита. Но бронхит проходил, а в «увалы» из госпиталя не выпускали. Разве кто принёс бы «гражданку»: брюки там с футболкой, туфли — да только нет у него тут знакомых. Рассказал мне Лёха и про госпитальные нравы. Тут всё, как в настоящей части, и все отдельно — отдельно русские, отдельно грузины, отдельно узбеки; словом, Советский Союз в миниатюре.
Вот тогда-то мне и пришла в голову эта безумная идея, которую уже никому не повторить: а не выебать ли мне этот Советский Союз в миниатюре за время учёбы? Пятнадцать парней, каждый из которых будет терять со мной невинность, каждый будет по-своему заниматься сексом, к каждому нужно будет найти свой подход… Я ещё не знал, что Советский Союз просуществует как раз до окончания мною университета, и этот мой план станет прощальным подарком исчезающему государству.
Но начать я решил, как водится, со «старшего брата», тем более что Лёха меня привлёк не только светлым ёжиком, но и рассказом о том, что до службы увлекался баскетболом… В общем, я пообещал достать ему «гражданку», и парень начал, благодаря моей помощи, регулярно сигать через забор. Первые две прогулки я не спешил с действиями — завоёвывал доверие. Леха, конечно, хотел, чтобы я познакомил его с какими-нибудь бабами — сам-то он как-то не решался, сказывалась провинциальность, да и не было у него денег на ухаживания, ведь гулял-то он на мои. Но не пил много — боялся в таком виде вернуться в госпиталь.
На третий раз я предложил ему остаться у меня до утра, чтобы выпить нормально, проспаться и успеть к построению в госпитале. Он согласился — и так как давно не наклюкивался, появился у меня в квартире уже вполне навеселе. После душа, из которого мой будущий любовник вышел голышом, дав мне возможность заценить мощные ноги, круглую попку и великолепный член, я предложил ему выпить ещё чуть-чуть — и томич не подвёл, так что в постели он оказался уже обессиленным и полусонным.
Напомню, что дело происходило в советское, то есть докондомное время, так что мне требовалось разве что хорошенько смазать свой член вазелином — ну и, по возможности, лёхину дырочку. Говорить с пацаном о ебле я не хотел — потому что на согласие не рассчитывал. Рассчитывал на ситуацию. И когда мы улеглись, нащупал под подушкой маленькую металлическую баночку с вазелином, смазался и стал потихоньку массировать лёхину дырочку.
Парень не просыпался — отрубился, видно. В конце концов мне удалось войти полностью и начать трах, двигаясь всё ритмичнее и мощнее.
И тут Лёха проснулся. Я понял это и сменил позу — он был на боку, но тут я лёг на него, чтобы предотвратить разные неожиданности.
— Ты чё делаешь, Серёга? — спросил пацан.
— Ебу тебя, Лёха! — задыхаясь, ответил я.
— Ебёшь? Меня? Я те чё, баба, бля?
— Уже — да.
И вот это «уже — да» парня, выросшего в глухомани, где рассказывали про «петухов» и про прочие тюремные страсти, видимо, обезоружило. Напрягшееся было тело обмякло, и, ощутив это, я перевернул Лёху на спину, приподнял его разведённые в разные стороны ноги — хороша ты, растяжка баскетболиста! — и доёб, спокойно глядя в глаза покорившегося мне парня. Тут теперь главное было — уверенность сохранить.
Кончив в Лёху, я задумчиво откинулся на подушку и стал небрежно ласкать лежащего рядом парня, дрочить ему — и почувствовал, как несмелая лёхина рука касается моего члена. От этого первого в его жизни лёхиного прикосновения к чужому члену мой молодец вновь принял боевую позицию.
— Встань на коленки, — сказал я Лёхе. — Вот тут, на кровати.
— Зачем? — не понял он.
— Будем учиться сосать! Пригодится.
Он энергично замотал головой, но я не стал обращать внимание на его возражения, а нагнул стриженую голову парня к хую.
— Ты хоть пойди помой его, — несмело сказал Лёха.
— Это принимается. Но когда приду — чтобы стоял на коленках перед койкой. Усёк?
— Так точно! — полушутливо отрапортовал Лёха.
Когда я вернулся из ванной, то увидел потрясающую своим эротизмом картину: стриженый пацан послушно стоял на коленях, освещённый лунным светом, голова его была безвольно опущена, но хуй — вздыблен. Лёха бешено надрачивал и, когда я подошёл к нему, уткнулся в мой пах, как телёнок.
— Дуралей! Извини, если что не так, но ты мне б иначе не дал в жизни.
— Само собой, не дал бы — я ж мужик, Серёга. Да и вообще не был я ещё ни с кем. Но мне так охуительно было, когда ты ёб меня — стыдно признаться. И понял я, что назад дороги нет — опустил ты меня, твоя взяла. Ты вон ушёл, а я стал думать: бля, я сейчас сосать пацану буду. Сосать у ёбаря! И видишь, хуй аж от одной этой мысли встал.
— Сколько тебе ещё в госпитале валандаться?
— Да вроде недели две ещё. — Ну, Лёха, за это время я точно разработаю твою задницу. А теперь открывай рот…