Он жил за городом, и я добирался к нему на электричке. Его смуглое лицо в анкете оказалось для меня настоящим наваждением. Невысокий худой южанин с густыми волосами, заросшей грудью и красивыми стройными ногами стоит на пляже, посреди купальников и надувных матрасов. Имя почти экзотическое: Хасан. Указанный возраст — 48. «Это, наверное, манок», — подумал я. Большинство свой возраст исправно занижают, но есть и те, которые сознательно ставят «74» или «91» — исключительно для привлечения внимания к своей анкете, в которой пишут: «на самом деле мне 35».
Переписка у нас была на удивление короткой. Буквально за несколько минут договорились о встрече на вечер буднего дня. У него как раз выдался выходной. Ну, а я после сокращённой рабочей смены, во время которой усиленно боролся с предвкушающим удовольствие «стояком», отправился на станцию и впервые за долгое время вырвался за город.
Это был типичный пристанционный посёлок, с хижинами, коттеджами и двух-трёхэтажными домами, с балконов которых свисали ковры и простыни. Прорезающая снег тропинка вывела меня на тихий, совершенно негородской двор.
— Ты где? Не потерялся? — спрашивал он в телефонную трубку.
Звонил он несколько раз с одним и тем же вопросом, а голос моложавый, и интонации какие-то юношеские… Нет, ну зачем он выставил в анкете чужой возраст? Загадка подгоняла меня, и я уже входил в подъезд и почти бегом поднимался на второй этаж.
Он открыл дверь в майке, шортах и шлёпках на босу ногу. Ноги загорелые, с аккуратными пальцами, так и манящими к себе в коридорном полумраке. Улыбка белозубая, мягкая, и рукопожатие тоже мягкое, как будто этот паренёк чего-то стесняется.
— И ты хочешь сказать, что тебе 48? — начал я разговор, снимая ботинки.
— Никто не верит, — кивая, ответил он, приглашая меня на кухню.
Дальше — довольно привычная для таких ситуаций сцена.
— Чай? Кофе? — тесный стол, уставленный вазами с конфетами и печеньем.
Включив чайник, Хасан сел, закинув ногу на ногу, и мой инструмент сразу же перестал давать мне покой. Хотелось раздеть хозяина прямо здесь, поиметь его хоть на столе, но пока ситуацией рулил мой язык.
— Часто у тебя кто-то бывает? — боже, сколько раз в своей жизни я произносил эту фразу!
— Нет, — мотнул он головой. — Сюда же ехать далеко, это же деревня…
— И как ты выходишь из положения? Сам ездишь?
— Нет, — мотнул он опять. — Я не озабоченный. Могу хоть год без секса прожить, хоть два.
Чайник щёлкнул и отключился. Хасан разлил кипяток по чашкам. Чай оказался не то с мятой, не то с чабрецом — словом, примерно такой, какой сейчас разливают в сетевых кафе. А конфеты — из какого-то тёмного шоколада. Пытаясь сосредоточиться на том, что должно было произойти через несколько минут, я запоминал каждую деталь, как в далёком прошлом я отлично знал каждую складку своих ботинок, потому что пристально рассматривал их в преддверии чего-то страшного и волнующего.
— Путешествовать люблю, — сказал Хасан, хлебнув горячий чай.
— Я заметил это по твоей анкете. У тебя там фотография на пляже. Это где?
— Владивосток, — улыбнулся он. — Может, хочешь поесть?
Но я хотел только одного…
В комнате мы впопыхах разложили диван, застелили его простынёй, тонкой, не то в цветочек, не то в горошек. У меня когда-то такая была. Я подошёл к Хасану сзади и обнял его. Мой член упёрся в его ягодицы.
— Ого! — шепнул Хасан, кладя мне руку между ног.
Я погладил его по щеке.
Тело у него было упругое, загорелое, как у юноши, только начавшего жить. И лишь уткнувшись Хасану в шею, я приметил несколько седых волосков, выдающих его возраст, но в то, что ему 48, я вряд ли поверил бы и сейчас.
Когда мы рухнули на диван, он обнял меня так крепко, как обычно обнимает человек, у которого долго не было секса: по себе знаю. Ножки у Хасана были нежные, и, не помня себя, я вылизал ему каждый пальчик, а он постанывал при этом и улыбался, как стеснительный пацан.
Что было дальше, предположить нетрудно: его узкая и глубокая попка, искривившееся от боли лицо (член у меня внушительный), быстро сменившееся на гримасу блаженства, молниеносный диалог.
— Ты обрезанный? — спрашиваю я, надрачивая ему.
— Конечно, я же кавказец…
Член у него небольшой, но аккуратный. Мокрая головка скользит в моей руке…
Жаль, что разрядился я слишком быстро. Порой бывает сложно с собой совладать…
Когда на обратном пути электричка переползала длинный мост через реку, я по-прежнему слышал его голос, предлагающий мне «всё-таки поесть» или взять денег на обратную дорогу: «Ты же потратился, приехав ко мне?». И, хотя я сидел прямо над печкой, ноги у меня дрожали — не то от холода, не то от воспоминаний о накрывшем меня оргазме, когда я трясся от удовольствия, елозя членом в Хасановой попке. На другом берегу уже виднелся город, и я готовился вновь стать одним из многих «нормальных», думал о том, что соврал жене, а она ждёт меня дома, и что у нас с ней уже двое и скоро будет третий. И что, наверное, я долго не увижу Хасана. И как же он ездит один в электричке, где только и ожидаешь появления чёрте кого? И много ли их, таких вот 50-летних юношей, и как же мне быть, если больше всего на свете я боюсь потерять семью, а сам чуть ли не каждый день делаю всё для того, чтобы её потерять?